• Let computers do the boring parts: automatically verify that the code builds, tests pass, code matches team style and has no unused imports or unused variables.

• Settle style arguments with a style guide.

• Start reviewing immediately, ideally within minutes. Treat code reviews as a high priority. The absolute maximum turnaround on a review round should be one business day.

• Start high level and work your way down. Keep the number of notes below 20.

• Be generous with code examples. Lighten the author’s load by writing out some of the changes you’re suggesting.

• Never say “you”. Drop or replace with “we”.

• Frame feedback as requests, not commands.

• Tie notes to principles, not opinions. See SOLID.

• Aim to bring the code up a letter grade or two. Not F -> A, but E -> C.

• Limit feedback on repeated patterns.

• Respect the scope of the review. If the changelist doesn’t touch the line, it’s most likely out of scope.

• Look for opportunities to split up large reviews. No reviews greater than 400 lines of code. Suggest ways to split.

• Offer sincere praise. Give positive feedback as well.

• Grant approval when remaining fixes are trivial.

• Handle stalemates proactively: talk it out, consider a design review, concede or escalate.

Checkout the full publication by Michael Lynch: part1, part2.

• Клавдия Ивановна была глупа, и ее преклонный возраст не позволял надеяться на то, что она когда-нибудь поумнеет.

• Сделал свое дело – и уходи.

• В страхкассе разве доктора? И здорового залечат!

• В восьмом классе он узнал «Логику», «Христианские нравоучения» и легкую венерическую болезнь.

• В письме он написал латинскими буквами: «Nacosia – vicousi!».

• Может быть, тебе дать еще ключ от квартиры, где деньги лежат?

• Мой папа, – говорил он, – был турецко-подданный.

• Низкий сорт. Не чистая работа.

• У нас хотя и не Париж, но милости просим к нашему шалашу.

• По семейному делу поссорился он с женой, а она из обидчивой фамилии. Плюнула ему в рожу и удрала через границу к родителям. Этот знакомый посидел дня три один и видит – дело плохо: обеда нет, в комнате грязно, и решил помириться.

• Лед тронулся, господа присяжные заседатели! Лед – тронулся!

(Read more)

Не могу объяснить почему, но эта книга читалась как Над пропастью во ржи: неспешный поток мыслей и событий, в который приятно погрузиться.

• Человек, думающий только о Прекрасном, не может не погрузиться в бездну горчайших раздумий.

• Бываю места, где в иную минуту кажется, что война – не более чем нелепое состояние духа, существующее лишь в человеческом воображении.

• Надо иметь мужество трезво оценивать вещи, но не менее важно иметь мужество бороться с этой оценкой.

• Наше недовольство миром, сколь бы яростным оно ни было, в принципе излечимо: достаточно, чтобы изменился либо ты сам, либо окружающий тебя мир.

• Человек, обладающий комичной внешностью, не может позволить себе роскоши выглядеть трагичным.

• Для физической любви тоже нужно уметь видеть себя приукрашенным.

• Ни малейшего дискомфорта и ни единой точки опоры – вот на чем основывается моя жизненная позиция.

• Беспокойство по поводу смысла жизни – это роскошь, позволительная тем, кто не в полной мере ощущает себя живущим на белом свете.

(Read more)

Это ни высоко художественное, ни высоко философское произведение, однако многие выводы автора заслуживают размышления над ними и обсуждения.

• Является ли любовь искусством? Если да, то она требует знания и усилия.

• Едва ли стоит удивляться, что в культуре, где превалирует рыночная ориентация и где материальный успех представляет выдающуюся ценность, человеческие любовные отношения следуют тем же образцам, которые управляют и рынком.

• Если двое чужих друг другу людей, какими все мы являемся, вдруг позволят разделяющей их стене рухнуть, этот момент единства станет одним из самых волнующих переживаний в жизни. В нем все наиболее прекрасное и чудодейственное для людей, которые были прежде разобщены, изолированы, лишены любви. Это чудо неожиданной близости часто случается легче, если она начинается с физического влечения и его удовлетворения. Однако такого типа любовь по самой своей природе не долговечна. Два человека все лучше узнают друг друга, их близость все более и более утрачивает чудесный характер, пока, наконец, их антагонизм, их разочарование, их пресыщенность друг другом не убивает то, что осталось от их первоначального волнения. Вначале они не знали этого всего; их, действительно, захватила волна слепого влечения. «Помешательство» друг на друге – доказательство силы их любви, хотя оно могло бы свидетельствовать только о степени их предшествующего одиночества.

• Едва ли существует какая-то деятельность, какое-то занятие, которое начиналось бы с таких огромных надежд и ожиданий и которое все же терпело бы крах с такой неизменностью, как любовь.

• Вопреки глубоко коренящейся жажде любви, почти все иное считается едва ли не более важным, чем любовь: успех, престиж, деньги, власть.

(Read more)

Достоевского достаточно трудно разобрать на мелкие цитаты. Он пишет без спешки, выражая свои мысли объемно и детально. Особенно запомнились его размышления о людях непосредственно перед казнью, смертельно больных и о людях «обыкновенных», или «ординарных». А теперь все таки несколько цитат:

• Если, после всего, что было, вы намерены удивить меня посещением нашей дачи, то меня, будьте уверены, не найдете в числе обрадованных.

• У нас все служили или служат, и уже двести лет тянется это по самому лучшему немецкому образцу, от пращуров к правнукам, – но служащие-то люди и есть самые непрактические, и дошло до того, что отвлеченность и недостаток практического знания считался даже между самими служащими, еще недавно, чуть не величайшими добродетелями и рекомендацией.

• Робость и полнейший недостаток собственной инициативы постоянно считался у нас главнейшим и лучшим признаком человека практического.

• Посредственно выдержав экзамен и прослужив тридцать пять лет, – кто мог у нас не сделаться наконец генералом и не скопить известную сумму в ломбарде?

• Русский либерал не есть русский либерал, а есть не русский либерал.

• В сильные минуты ощущения радости ему всегда становилось грустно, он сам не знал отчего.

• Женщина способна замучить человека жестокостями и насмешками и ни разу угрызения совести не почувствует.

• Друг человечества с шатостию нравственных оснований есть людоед человечества.

(Read more)